Должна признаться, что удивилась, узнав, что абхазы, подавляющее большинство которых таки считаются христианами, на самом деле не живут по христианским канонам. Они не ходят к причастию, не исповедуются, не имеют понятия о постах, не венчаются и не отпевают своих ушедших. А те, кто считает себя мусульманами, отличненько едят свинину и не творят намаз. Мечетей там тоже нет.
Ничего странного, как выяснилось. Наш друг Гурам умеет креститься, и я видела, как он это делает, когда мы вошли в чудесный храм в деревне Дранда, но это не мешает ему верить всей душой в Верховного Бога абхазов — Анцуа, Создателя Мира. У Анцуа, сурового, но справедливого, есть семь апаимбаров — ангелов, посланников, представителей Создателя на земле. Все они — высшие существа, неподкупные и очень справедливые, карающие и дарующие прощение. Апаимбары докладывают Богу обо всём, что творится на «подотчётной территории», а в свободное от докладов время наблюдают за морем, горами, домом, очагом, скотиной, урожаем, зверьем в лесах и рыбой в воде. За старшего у них некто Дыдрыпш, о котором известно вот что: когда‐то, очень давно, он был наполовину человеком, жил среди людей и выделялся среди прочих разве что красотой, прекрасной речью и необыкновенно чистой и доброй душой. Божественная часть Дыдрыпша позволяла ему предсказывать будущее, определять судьбу новорожденного и излечивать людей даже от тяжких ран, полученных на охоте. Люди быстро просекли, кто тут у нас такой безотказный и стали бессовестно пользовать бедного ангела, толпясь у порога его дома с утра до ночи. Совершенно умученный, Дыдрыпш однажды тайком улизнул в горы и там возопил про «шо делать и как жить дальше?».
Анцуа к тому времени уже понял, что с живого люди с его парня не слезут и сделал Дыдрыпша невидимым, дав ему в качестве компенсации грядущего одиночества крылатого коня Араша.
Так и живет ангел грома среди людей невидимым, а на горе с таким же названием (она в Гудаутском районе), много веков находится одно из семи святилищ абхазов — аных, посвященный ему. С тех пор люди не смеют беспокоить апаимбаров по пустякам. Нельзя прийти и попросить, например, классную машину для сына за три тыщи рублей — это только разгневает ангела. Дындрыпш не может излечить смертельно больного или помочь бездетной женщине, потому что их судьбы предопределены Богом, но вот выяснить правду, наказать виновного и оправдать безвинного — может.
Посредником между Анцуа и его апаимбарами и людьми является жрец. Настоящий жрец, потомственный. Так вот, когда требуется вмешательство высшей справедливости, люди идут к жрецу. Перенесу действо на наши реалии. Допустим, некая толстая Клава стала причиной разрыва отношений между мной и человеком, который был для меня ценен — её действия напрямую повлияли на решение того человека со мной, безвинной и доверчивой овцой, не общаться. Я сначала думаю: «Как так? За что?», а потом доподлинно узнаЮ о проделках толстой Клавы. И сильно обижаюсь, даже впадаю в ажитацию. Иду к жрецу и излагаю ему суть. Жрец берет три дня на проверку моих слов, потом звонит и говорит что‐то типа «да, такое могло быть». И я, преисполненная праведного гнева, приношу жрецу варёного петуха (молодого, еще не топтавшего кур), сырный пирог (хачапур), и водку (чачу), и говорю: «Хочу Клавку проклясть!». «Легко! — говорит жрец, — она заслужила и это будет справедливо».
И тогда в аныхе произносится проклятие.
У Клавки‐падлы есть варианты. Она может явиться туда же и сказать: «Невиноватая я! Клянусь. Если лгу — пусть не покину этого места!». Тут есть серьёзный риск: незримо присутствующий здесь же апаимбар мгновенно покарает клятвопреступницу. Бывали и смертельные случаи, между прочим. Или второй вариант: проклятие падает на её голову и на весь её род. Начинается череда неудач, болезней, нелепых смертей и прочих кар. Родственники или терпят пару поколений, пока хватает терпилки и стыдно признаться, что виновна была Клавка, или сразу пинками гонят гадюку ко мне валяться в ногах и просить прощения. Если прошло время, то оставшиеся в живых потомки проклятого идут к потомкам проклявшего, чтоб умолить их о снятии проклятия. Получив согласие, одеваются во все чистое и праздничное, берут «чистые» продукты: молодого барашка или телка, хлеб, вино только из винограда, без грамма сахара, и идут всей толпой к жрецу. Там животное ритуально закалывают (мгновенно и безболезненно), мясо отваривают, а печень и сердце жрец накалывает на специальную ритуальную рогульку из священного граба — на фотографии она в его правой руке.
После того, как произнесены слова покаяния и прощения, все присутствующие съедают по маленькому кусочку сердца и печени жертвенного животного и садятся за праздничные столы. Оплачивает банкет родня проклятого. Возмещает потери тоже она, и в разы больше: предок украл двух буйволов — потомки отдадут четырёх… И, кстати, оглашать всю вину проклятого придётся честно — ангел бдит и кара за ложь неотвратима.
— И что же, неужели после того, как проклятие снято, прощённым начинает везти со страшной силой? — спрашиваю я.
— Конечно. Я сам был свидетелем того, как женщина из проклятого рода, тяжко болевшая несколько лет, поднялась с постели на следующие сутки после получения прощения. И как обнищавший до крайности род другого проклятого получил от родственника‐махаджира, живущего за границей, приличное наследство — через два дня после прощения и очищающих молитв… — говорит абхаз.
До сих пор клятвы, произнесенные в святилище, считаются нерушимыми. Если человека обвиняют в преступлении, а он невиновен, то произносится клятва, которая заканчивается такими словами: «А если я лгу, то пусть погибну и я, и мой род!». Ему нечего бояться — после очистительной клятвы подозрение с него снимается полностью и никому в голову не придёт усомниться в справедливости решения апаимбара. Но если человек виновен и совершает клятвопреступление, то кара ангела в первую очередь падёт на самых невинных и чистых родственников преступника. Сначала пострадают его дети, жена, мать и только потом — он сам. И я слышала, как звучит самое страшное проклятие абхазов (его говорили по моей просьбе над текущей водой горной реки — так духи понимают, что это не по‐настоящему): «Чтоб ты жил и всё видел!».